Поэт и гражданин Навальный: стихи, приписываемые Бастрыкину, выдают глубокую неприязнь

«Навальный опять хорохорится! И вновь к баррикадам зовет! И дело вновь скоро заспорится, когда новый траншик дойдет!..» По версии интернет-издания Meduza, эти и многие другие вирши «польского поэта Станислава Струневского», посвященные лидеру российской несистемной оппозиции, принадлежат на самом деле главе СКР Александру Бастрыкину. Опровержения из Следкома до сих пор не последовало. Хотя это совсем не тот случай, когда чиновник может позволить себе сохранить интригу. Если считать молчание знаком согласия, то сразу встает вопрос об объективности и непредвзятости следствия по многочисленным уголовным делам, в которых фигурируют Навальный и его сторонники.

фото: Алексей Меринов

В принципе тот же вопрос возникал и по другим поводам. Но до сих пор ни самих следователей, ни их шефа нельзя было упрекнуть в том, что к их отношению к гражданину Навальному примешивались какие-то личные мотивы. Между тем это принципиально важный момент с точки зрения права. Помните знаменитую сцену из «Мимимо»? «Скажите, подсудимый испытывал личную неприязнь к потерпевшему?» — «Да, испытывал. Он мне сказал: такую личную неприязнь я испытываю к потерпевшему, что кушать не могу». — «А вот подсудимый утверждает, что он не был знаком с Папишвили». — «Слушайте, откуда знаком?.. Валико мне спросил: слушай, говорит, кто он такой, этот потерпевший, куда он пошел? Я его первый раз вижу...»

Для подсудимого личная неприязнь к потерпевшему — обстоятельство, подтверждающее и усугубляющее вину. Но выраженная антипатия к нему самому со стороны следователя, прокурора или судьи — факт, льющий воду на мельницу защиты. Бурным потоком. Вспомним, кстати, еще один образец советского кинематографа, относящийся к тому же историческому периоду, — многосерийный детектив «Следствие ведут ЗнаТоКи». В самом начале фильма «Подпасок с огурцом» следователь Знаменский отказывается вести дело на том основании, что один из подследственных ему «решительно неприятен». «А ведь его действия по делу предстоит объективно оценить, — убеждает принципиальный Пал Палыч своего непосредственного руководителя. — Мне это будет трудно. Боюсь поддаться предубеждению».

Конечно, немеркнущий кинообраз, созданный актером Георгием Мартынюком, — слишком идеален, для того чтобы требовать от блюстителей закона буквального ему соответствия. Но надо хотя бы к этому идеалу стремиться. Тем более что ровно того же требуют от сотрудников СКР и собственные нормативные документы. «Сотрудник следственных органов Следственного комитета должен... быть требовательным к себе, принципиальным, беспристрастным в решениях, не допуская, чтобы на них влияли какие-либо предубеждения, враждебные или дружеские чувства, — гласит приказ главы СКР «О вежливом и внимательном отношении сотрудников СКР к гражданам» от 15 января 2011 года.

Помимо внутриведомственного этического кодекса имеется и жесткое требование закона. Согласно статье 61 УПК лица, принимающие участие в производстве по делу, должны быть отстранены от него в случае, если будут выявлены обстоятельства, «дающие основание полагать, что они лично, прямо или косвенно, заинтересованы в исходе данного уголовного дела». Справедливости ради, правда, нужно отметить, что непосредственного участия в производстве по разнообразным делам и делишкам Навального Бастрыкин формально не принимал. Но утверждать, что он вовсе не имеет к ним никакого отношения, было бы еще более несправедливо.

Стоит вспомнить, к примеру, как развивалось следствие по теперь уже знаменитому делу «Кировлеса». Вначале кировское подразделение СКР не выявило в действиях Навального состава преступления. Руководство Следкома отменило это «незрелое» решение и передало материалы в Управление СКР по Приволжскому федеральному округу. Но и то не нашло оснований для уголовного преследования оппозиционера. Тогда дело было возбуждено уже центральным аппаратом СКР и передано кировскому подразделению. Которое вновь не оправдало доверия и закрыло дело за отсутствием в действиях Навального и Офицерова состава преступления.

На этом терпение главы СКР лопнуло, и он устроил публичную головомойку своим подчиненным. «У вас там есть один человек по фамилии Навальный, — рвал и метал Бастрыкин, обращаясь к кировчанам, на коллегии СКР в июле 2012 года. — Уголовное дело. Почему вы прекратили, даже не поставив в известность руководство комитета, а?.. Прощения не будет, пощады не будет...» После такого более чем ясного указания расследование было, разумеется, возобновлено и теперь уже пошло как по маслу. Собственно, уже одна эта удивительная череда возбуждений, прекращений и новых возбуждений, не говоря уже об эмоциональном срыве председателя СКР, заставляет подозревать Бастрыкина, мягко говоря, в неравнодушном отношении к оппозиционеру. Ну а стихи — если они и впрямь принадлежат его перу — кладут конец последним сомнениям.

Судя по размещенным в Сети виршам, нелюбовь «польского поэта Станислава Струневского» к Навальному достигла стадии, описанной киногероем Фрунзика Мкртчяна: такая личная неприязнь, что кушать не могу. Оцените, скажем, такие строки: «Ведь Леха — он Амэрикэн продакшен! Ведь получил он в Еле свой диплом! Пятерку получив по курсу «экшен», он в «World Fellows» лезет напролом!» Благородная ярость поэта по отношению к Навальному и его единомышленникам явно не пошла на пользу качеству стихосложения: творчество Струневского трудно охарактеризовать иначе как бездарное рифмоплетство. Но оно дает достаточно полное представление об образе мыслей автора. И образ сей таков, что, если бы Струневский и впрямь возглавлял Следственный комитет России, то ему, как следователю Знаменскому, нужно было бы немедленно взять самоотвод.