Снесли памятники, взялись за демократию: почему Польша становится изгоем Евросоюза

Действия руководства Польши все чаще подвергаются критике со стороны ЕС. Европейцы недовольны тем, что с приходом к власти партии «Право и справедливость» республика начала дрейфовать в сторону авторитаризма. Скандальная реформа конституционного суда, гонения на прессу, неудачная попытка полностью запретить аборты, закон о сносе советских памятников... все это било по репутации Польши в глазах международного сообщества. Но судебная реформа, ставящая суды под контроль правительства и парламента, кажется, стала последней каплей в чаше терпения Евросоюза, и теперь Польше могут грозить санкции. Так на что же поляки променяли европейские ценности?

Митингующие держат надпись "Конституция" перед президентским дворцом в Варшаве.

На Дуде игрец

В августе 2015 года президентские выборы в Польше выиграл Анджей Дуда, выдвигавшийся от консервативной партии «Право и справедливость». В ноябре успех Дуды повторила его партия, которой руководил Ярослав Качиньский. «Право и справедливость» впервые завоевала большинство в сейме, а премьер-министром стала Беата Шидло. Но за их спинами стоял Ярослав Качиньский, который, формально не занимая никаких должностей, по мнению экспертов, стал вдохновителем всех последующих антидемократических изменений в стране.

Не откладывая в долгий ящик, новое правительство начало укреплять свои позиции старыми испытанными средствами: ограничением свободы слова и независимости судов. Первой жертвой новых порядков стал конституционный суд. В январе 2016 года была представлена его реформа, которая наделяла парламент правом отстранять судей от должностей, а президента и министерство юстиции — жаловаться на их работу. Одновременно суду запретили признавать президента неспособным исполнять свои обязанности, а все его решения должны были выноситься большинством в две трети судей. Все это, по мнению ЕС, не соответствовало европейским демократическим ценностям и вело к затягиванию процедуры суда. Реформа, конечно, многим не понравилась и вылилась в настоящий кризис, однако конституционный суд вышел из него проигравшим и спорный законопроект все же воплотили в жизнь.

Оппозиция немедленно обвинила «Право и справедливость» в том, что она пытается посадить в конституционный суд лояльных судей. Это в теории позволит партии оспорить результаты невыгодных для нее выборов: если на следующих выборах она не выиграет, подконтрольный ей высший судебный орган может отменить итоги голосования.

На очереди стояли государственные СМИ. В том же месяце правительство поставило их под контроль министерства финансов, дав ему полномочия назначать и увольнять глав общественных телерадиовещательных компаний и изменять их уставы. Кроме того, журналистам запретили присутствовать на заседаниях парламента (только нескольким государственным ТВ было разрешено делать записи в здании сейма), а телеканалам — делать прямые включения с митингов.

Марши вешалок

Все эти спорные решения сопровождались протестами и митингами, но, пожалуй, самые масштабные демонстрации в стране прошли, когда власти решили полностью запретить аборты. Абсурда ситуации добавило то, что в Польше они уже были запрещены с 1993 года. Делать их можно было только в исключительных случаях: когда беременность угрожала жизни матери, произошла в результате насилия или инцеста и если у плода диагностировали серьезные заболевания. Дело в том, что в Польше до сих пор сильны позиции католической церкви, которая не приемлет искусственное прерывание беременности. И хотя для Западной Европы возможность абортов давно рассматривается как одно из достижений, консервативно настроенные граждане Польши считают их аморальными. Ориентируясь на свой электорат, в сентябре 2016 года «Право и справедливость» решила полностью запретить аборты, без всяких исключений.

Это вызвало волну протестов. Против принятия законопроекта выступила даже польская католическая церковь: она не могла согласиться с тем, что для женщин, пытавшихся самостоятельно прервать беременность, устанавливалась уголовная ответственность. Символом несогласия с консервативной политикой правительства стала обыкновенная железная вешалка: раньше именно ее польские женщины использовали, чтобы самостоятельно прервать беременность. Надо ли напоминать, что в Польше и сейчас процветают подпольные абортарии, а желающие избавиться от ребенка часто просто делают операции в соседних странах. Тысячи женщин в знак протеста надевали черную одежду в знак траура по свободе выбора. И на этот раз протестующие добились своего: скандальный закон так и не приняли.

Пока суд да дело

Но еще один спорный законопроект о реформе верховного суда остановить будет сложнее. 20 июля парламент одобрил документ, который ставил верховный суд под контроль министерства юстиции. Это означало, что нынешние судьи, получившие свои посты еще при прежней власти, должны будут уйти в отставку, если минюст не сохранит за ними должности. Министерство также получало право назначать всех высокопоставленных судей. Другой одобренный законопроект предоставлял парламенту, большинство в котором принадлежит «Праву и справедливости», полномочия выбирать 15 из 25 членов Национального судебного совета. Именно эта структура назначает судей и обеспечивает независимость правосудия.

Реформа вызвала яростную критику Евросоюза и оппозиции, которые не забыли о предыдущей реорганизации конституционного суда. Брюссель пригрозил даже лишить Польшу голоса на уровне ЕС и ввести другие санкции. Под давлением Европы и массовых протестов внутри Польши президент Анджей Дуда наложил вето на скандальные законопроекты. Стоит отметить, что он изначально призывал к более мягкой, компромиссной реорганизации судов. Но президентское вето не означает, что от реформы откажутся: законопроект просто вернулся в парламент на доработку.

«Нечто подобное происходило в Венгрии, — отметил в разговоре с «МК» ведущий научный сотрудник Центра исследований проблем стран ближнего зарубежья Олег Неменский. — Лидер правящей партии Виктор Орбан пошел на еще большие изменения: была принята новая конституция, которую везде в Европе называли «фашистской». Тем не менее Евросоюз не пошел на введение санкций и даже на крупный скандал, хотя очень долго грозился. Примерно то же самое будет и с Польшей, тем более что это гораздо более крупное экономически и сильное политически государство. Кроме того, Польша является близким союзником США. И ей повезло: в Америке сейчас у власти находится президент Дональд Трамп, который по своим взглядам во многом очень близок партии «Право и справедливость» и потому склонен оказывать Польше всяческую поддержку, что было продемонстрировано во время его недавнего визита в Варшаву.

Все это делает Польшу довольно сильной, поэтому сложно представить введение каких-то серьезных европейских санкций против нее. Может быть, что-то будет введено на чисто символическом уровне. Тем более маловероятно исключение этой страны из Евросоюза. Этого сейчас не хочет никто ни в «старой Европе», ни в самой Польше. Хотя у власти находятся евроскептики, они являются противниками создания европейского супергосударства, но не противниками ЕС в его нынешнем виде. Так что обвинения Варшавы в нарушении принципов западной демократии, скорее всего, будут портить имидж страны в Европе, но вряд ли смогут изменить ее политику».

Что не вызывает в Польше споров, так это закон о запрете пропаганды коммунизма (более известный как закон о сносе советских памятников), который Дуда подписал 17 июля. Несмотря на официальное осуждение российских и израильских парламентариев, среди простых поляков такие инициативы почти не встречают возражений. «Принимая во внимание то, что «Право и справедливость» надолго закрепилась у власти, можно говорить, что никакого сближения или даже нормализации в отношениях России и Польши в обозримом будущем не будет», — считает Олег Неменский.

Польско-польская война

«Современная Польша действительно сильно расходится с ценностями западной либеральной демократии, — продолжает эксперт. — И в то же время эти изменения вполне закономерны. Дело в том, что когда Польша и другие центральноевропейские страны возвращались в Европу в 90-е годы прошлого века, они на самом деле хотели вернуться в правую Европу межвоенного времени, а не в современную либеральную. И хотя им удалось совершить этот «транзит» с Востока на Запад, дальше начались проблемы. Они связаны с тем, что население этих стран в большинстве своем не принимает современные западные ценности. Это касается не только политической жизни, но и, например, гомосексуальной культуры, разрушения идеала семьи и так далее.

На этом фоне мы наблюдаем почти во всех этих странах рост консервативных и крайне правых настроений. И поэтому вряд ли можно говорить о том, что «Право и справедливость» в своей политике является случайно дорвавшейся до власти партией, которую можно «наставить на путь истинный» или добиться крушения ее рейтингов. Она опирается на действительно сильное общественное мнение, которое небеспочвенно и долго складывалось в диалоге стран этого региона с современной Западной Европой.

Весомых оппозиционных сил в Польше сейчас нет. Старая партия «Гражданская платформа» уже не может бросить вызов правящим кругам, а новые движения еще довольно молодые и зеленые. Пока что позиции «Права и справедливости» довольно крепкие. Но в то же время в стране формируется субкультура протеста, преимущественно молодежная. Появляются новые партии и левого, и правого толка, которые все активнее о себе заявляют и, судя по всему, скоро будут теснить «ПиС» у власти. Но это процесс не быстрый.

Около половины населения Польши одобряют политику правящей партии, а около половины нет. Проблема в том, что та половина, которая одобряет, имеет вполне цельные представления о происходящем в стране и является опорой власти, а та, которая не одобряет, расколота на различные политические симпатии и в моральном плане явно уступает своим противникам. Представителей оппозиции постоянно обвиняют в том, что они соглашаются с современными западными ценностями, которые в польском консервативном католическом обществе не одобряют. Да, в стране есть внутреннее противостояние (ее граждане любят говорить, что у них идет польско-польская война), но пока оно ни во что серьезное не выливается».